Скинув с себя на один из вымытых стульев рюкзак, я принялся искать снедь. Банка тушенки изрядно помялась, едва пережив мои рандеву со стеной. Следом за ней на стол отправился сыр и колбаса, да ещё и хлебушек – жрать хотелось как загнанному зверю.

Зверек тут же заинтересовался провиантом. Забавно шевеля усами, он начал обнюхивать продукты, остановил свой выбор на колбасе.

– Э, нет, пушистый. Тебе такое нельзя – живот болеть потом будет. Может сырка? – произнося всё это, я убрал колбасу от греха подальше – не хочу быть инициатором крысиного отравления.

Ответный взгляд был максимально красноречив. Меня послали на трёх языках, включая хинди.

Когда сестра была в подростковом возрасте, она держала хомяка. Помню, как я дал ему кусок колбасы, от щедрот душевных, а в ответ она мне рассказала, от какого осла меня зачали, и даже в каких позах.

Оказалось, что грызеподобным такое есть категорически нельзя – иначе отправятся к родственникам на тот свет раньше времени. Пусть я никогда и не интересовался разведением мелких пушистых, но эту информацию запомнил.

– Так, и чем бы тебя, мелкий, покормить… – задумчиво протянул я, осматривая помещение. На глаза попался уголок с закусками. Кэптэйн, у нас идея!

Пока крысиный сорванец боролся с банкой тушенки, ведомый ароматом мясца, я отыскал маленький холодильничек со бутилированной водой и набрал соленого арахиса.

Отойдя в уголок, быстренько промыл закуску. Пару раз встряхнув рукой, презентовал пушистому его будущий обед.

– Налетай, не стесняйся, на всех хватит.

Впрочем, о стеснении не было и речи. Оставив свои попытки добраться до тушняка, грызун быстро схватил орешек и принял делать то, что и полагается – грызть.

– На том и порешили, – довольно констатировал я, принимаясь за трапезу. Многострадальную банку решил отложить на потом, да и открывашки под рукой нет – этот момент не продумал. Свой выбор остановил на колбасе – принялся есть её прямо так, откусывая от палки, попутно закусывая хлебом.

Грызун, в это время, успешно наворачивал орешки. Так, в достаточно мирной атмосфере, двое почти разумных спокойно трапезничали, будто за окном и не творится фирменный кошмар.

Съев половину, остаток аккуратно упаковал и убрал в рюкзак. Догнаться решил сырком. Приступив к еде, я раз за разом ловил заинтересованный взгляд алых бусинок.

– Ты же крыса, а не мышь беспородная. А все равно на сыр тянет? – ехидно поинтересовался я.

Компаньон отложил орешек в сторону, пристально посмотрел на меня и чихнул, будто угрожая.

– Да бог с тобой, зверюшка, держи уже.

Отломив небольшой кусочек, я протянул его недовольному товарищу. Он тут же схватил его зубами, чуть не оттяпав мне часть пальца – гонористый, однако.

– Что за жизнь пошла… Уже грызуны бунтуют.

Закончив с едой минут через 5, я обратил внимание, что крыс мечется по столу, будто ища чего-то. А, понятно, кого-то сушняк замучал. Зверек чуть ли не пальцем в рот показывал, демонстрируя желание смочить язык влагой.

Распечатав одну из найденных бутылок, я налил в крышечку воду, до краев. У сестры хомяк пил из поилки, думаю, этот вид тварюшек делает так же. Но сомневаюсь, что в баре будет под столом животный инвентарь.

Поставив импровизированную миску перед зверьком, я с интересом смотрел за тем, что будет происходить дальше.

Крыс быстро заметил источник влаги и плавно посеменил к нему. Будто не он только что носился по столу, словно самка, пытающаяся узнать, кто отец её ребенка.

Ткнув носиком в воду, он тут же отпрянул, забавно чихнув и поморщившись. Наблюдать за этим было интересно. Пусть мой неожиданный компаньон и не умел говорить, зато виртуозно смотрел матом – эмоциональная мордашка с лихвой компенсировала отсутствие говорильника.

Вторая попытка попить увенчалась успехом – крыс, наклонившись над миской, начал быстро молоть языком. Это сильно отличалось от того, как делают кошки – он будто вишенку на языке гонял.

Напившись, мелкий сел ряд с крышкой, и стал макать в неё лапки, будто черпая воду. Пойманные капельки он методично наносил на мордочку и умывался. Чо за чистоплюй, а!

– Пожалуй, ты прав. Нужно и себя в порядок привести.

Взяв две полтарушки воды, я отправился на улицу, чтобы умыться, и хотя бы протереть раненную ногу. Неизвестно, сколько мы ещё проведем времени в этом убежище, хоть бы до относительного восстановления копытоподвижности отсидеться. Не фиг разводить царство влаги и плесени в помещении.

Выйдя наружу, бегло осмотрелся по сторонам. Вдалеке раздавались звуки сражения, сношения, и рычание. Благо, что это богом забытое место располагалось в жуткой дыре. Тут не то, что мертвый, живой не доберется.

Поставив бутылки на землю, я принялся за любимое занятие стриптизерши – раздевание. Скинув куртку, попытался посмотреть, что произошло с моей любимой конечностью. Все выглядело не так уж и плохо, чем могло бы.

Рана взялась плотной коркой. Её украшал ободок из волдырей и пятнышек – прям узорчик вырисовывается. Снятие джинсов сопровождалось шипением и тихими матами – в некоторых местах ткань прилипла к коже, ощущения были не из приятных в моменты её отдирания.

Оставшись в чем мать подала, принялся за гигиенические процедуры. Поливая ногу водой из бутылки, аккуратно промывал её, чтобы не занести какую-то дрянь внутрь. Чувствую, если начнется сепсис или абсцесс, врача мне придется ждать долго.

Прикасаться было уже не так больно, похоже сказывался чуть-чуть вкачанный параметр выносливости. Один из приятных бонусов – заживление ран. Но позже уточню у системы, могу и ошибаться на этот счёт. Легкое красное мерцание в глазу будто приглашало меня на свидание, но нашу беседу перенесу на чуть позже – как только закончу с делами.

Умывать лицо и голову уже куда сложнее. Категорически не хватало крепкой руки товарища, который польёт из бутылки на башку. Эх, вот здесь бы и пригодился Данила…

– Вам подержать? – поинтересовался голос со стороны.

– Да, давай. Спасибо! – радостно заявил я.

Передав бутылку столь желанному помощнику, я принялся с наслаждением смывать с себя грязь и всякие сопли. Пока через минуту ко мне не пришло озарение, переданное задницей – слишком долго занял путь по прямой в мозг.

Отпрыгнув в сторону, и выставив кулаки перед собой, я начал оценивать ситуацию.

Бутылку держал в руках молодой парень, лет 20 на вид. На меня уставились голубые глаза блондина с белокурыми прядями, торчащими в разные стороны. Щеки украшали две ямочки – парень явно любил посмеяться или часто улыбался. Во взгляде читалось удивление – никакой угрозы или возмущения.

Назвать его худощавым было нельзя – вполне атлетичное телосложение. Одет в клетчатую рубашку, слегка больше нужного размера, джинсы, и ярко-красный макасин… Вернее кроссовки. Этот мальчик с обложки модного журнала являлся образцом подтекания чердачков у девочек, обожавших смазливость.

Так, постояв друг напротив друга с минуту, я решил развеять путы тишины, задав самый логичный вопрос:

– Ты кто?

– Вадим.

Охренительно. Какой вопрос, такой ответ. Над головой парня высветилась надпись.

«Вадим, выживший, уровень 7»

Ох, ёлки-моталки. Этот смазливыш меня тут может на ноль помножить, при желании. Чувствую, что схватку характеристик я проиграл, даже не вступив в неё...

– А вы кто?

Ответный вопрос на секунду ввел меня в ступор. Сколько не смотрю на парня, но не вызывает он чувства угрозы. Либо же очень умелый актер, ждущий, когда я усну или потеряю бздительность.

– Максим, – так же лаконично ответил я.

– Очень приятно.

Парень опустил бутылку вниз, а я тут же подобрался, ожидая от него дальнейших действий. Дешево свою шкуру не продам – выставлю прайс костлявой за одну душонку.

– Вам ещё помочь?

– Ээээээ…

Я ожидал от него чего угодно – нападения, угроз, насильственных актов, но никак не предложения помочь. Кажется, будто он расстроился, из-за того, что не может больше быть полезным.